ЧАСТЬ 2.  -  "Л Ю Д М И Л А"

===========================

 

18 января 1968 г.

г. Апшеронмк  ул. Деповская

 

             Прошло сто лет или тысяча, точно это никто не знает, потому что невозможно измерить срок службы в армии, одним  временем здесь не отделаешься.

             Я не могу описать все что там со мной было,  но  маленькие заметки из записной книжки остались - вот они.

 

21 февраля 1967 г.

г. Москва  в/ч 03139

 

             "К этому времени я прослужил уже более  полугода,  я был почти солдат, но еще не совсем".

              23 марта первый экзамен, ну и пусть. Тот кто прочитает все что здесь записано  будет  наверное  смеяться, удивляясьмоей  наивности. Смеются по разному, безобидно  и  добродушно  как Тишин    или     с чувством собственного превосходства как Лемеш или еще

(что самое неприятное) ржать как лошадь, что  свойственно  моему диковатому соседу Пономаренко.

             Идет самый обыкновенный урок, за три с половиной месяца я всласть насиделся на на таких уроках. У доски Павлов, рассказывает устройство катапульты, Павлов человек  особенный,  эдакая разновидность талантливого дурака, может наизусть выучить целый учебник и все рассказать по порядку, но все  равно  он  самый настоящий дурак, в самом современном смысле этого слова. Ну вот, уцепился за характеристики....

                                                             

                                                                06 марта 1967 г.                                                                    г. Москва  в/ч 03139

            (Учебка, там готовили младших авиационных специалистов,  учили полгода и.                                           рассылали по всей стране  на аэродромы ПВО)

                                              подробнее ЗДЕСЬ.

​

  Р.С.     Материал, который я привел в ссылке,  подготовлен не мною, а неким  смышленым парнишкой, который появился там три года спустя.  Но ... в принципе все так оно там и было, в ту далекую предалекую зиму 1966/67 годов. Служить там было трудно, но интересно.          

            

            Старлей учинил капитальный разнос: "Обленились,  как черти, ничего не учите и прочее..." А мы и на самом  деле  совсем дубами сделались.Р.С. "Это было время когда я учился в Московской школе авиамеханников. Время сумасшедшей тоски о доме,  длинных  писем  и  трудной службы."  

 

18 марта 1967 г.

                                                             г. Москва  в/ч 03139....

 

             Смотрю на Сашкину фотографию и думаю. Какого  черта, уже март 1967-го, а я все еще никак не вылезу из того июня, такого  милого,  счастливого, далекого.  Я весь там. Сашка,  дружище, не злись, что нет писем, я все равно с тобой, в Апшеронске, когда все кончилось или началось, не знаю.

 

         ТРИДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ. НАШИ ДН

         ---------------------------------------------------------

             "Как хорошо быть генералом...." пел Олег Анофриев  в одноименной песенке. А я  сидел  на  жестком  кресле  Московского дворца спорта "Лужники " и слушал. Случилось долгожданное и невероятное событие,  нас, солдат срочной службы,  курсантов  Никулин -ского "ШМАСА" (Школа Младших Авиационных Специалистов), что  близ метро Юго-западная, всем взводом отпустили на концерт.

            Девять месяцев из меня изгоняли все лишнее и в  армии не нужное, а порой даже и вредное - элементарную гордость что  ты человек, чувство собсвенного достоинства,  способность  самостоятельно    определять что хорошо, что плохо и принимать  решения.  Но невыносимо болезненно я переживал изоляцию  от  общества,  уязвимость и униженность своего положения  солдата  вообще  и  солдата первого года службы в частности.

            К весне 1967-го года меня  действительно  было не узнать. Если бы у меня тогда была тонна золота, я отдавал бы по килограмму только за то, чтобы просто пройти по тротуару среди  людей, хотя бы минут 10 и то это было бы счастье, все мои тогдашние друзья по учебному взводу мне бы обзавидовались.

            Однажды, гордый и надменный  завсегдатай  Апшеронских танцплощадок исполнял воинский долг, мыл  пол на КПП, макая тряпку в грязное ведро, мыл сосредоточенно и старательно,  за  плохую работу там не били и не убивали, просто делали  как-то  так,  что работать плохо никому не приходило в голову.  Так вот,  поднял  я эту самую голову и увидел перед собой нечто женского  пола,   маленькое, с рыже-бурыми волосами и веснушками в стареньком,  простеньком пальтишке.  К моему величайшему изумленю, оно смотрело на меня и глазки у него блестели.

             Нужно заметить, что солдат срочной службы  столичные девицы в упор не видят. Воробьев видят, голубей, собак, кошек,  а вот солдат нет, как буд-то все мы невидимки были. А эта  на  меня смотрела и меня видела. Тряпка у меня из рук выпала, вода  разлилась, что-то я начал блеять или мычать, девица рассмеялась и кончилось тем, что оставила мне свой телефон. Для меня лично это был праздник, как полет Гагарина для страны Советов.

             Правда , нужно все таки отметить, что  домой  письма шли бодрые, служу мол в Москве, хожу на концерты,  выставки,  музеи и вообще приобщаюсь к мировой культуре, что мне тут  еще  делать-то.      Но однажды  не  выдержал,  написал  Наташке  Филимоновой

что-то такое слезно-плаксивое, поплакался короче в жилетку, заодно и в любви обьяснился. В ответ так же получил  что-то  длинное, на трех или четырех страницах, общий смысл сводился к следующему:  "Вытри сопли и будь мужиком", про любовь ни слова, как буд-то  ее и не было на этой планете никогда.

             Наташка, дочь  отставного  военно-морского  офицера, который иногда подрабатывал в Апшеронском военкомате, именно этому мужику я обязан тем, что попал в авиацию, он имел  возможность перекладывать дела с полки на полку и положил мое туда куда я его как-то попросил. А Наташка, на два  года  моложе  меня,  очкастая спортсменка, увлекавшаяся всякими  походами,  туризмом  и  вообще жизнью на  природе,  чуть  ли  не  в  прериях.  В  ту  весну  она только-только перебралась из категории просто "девочек" в категорию "юных девушек". Остроумная, непосредственная, веселая и в  то же время с уже заметными чертами вовсе не девчоночьего характера,  что касается отношений..., можно сформулировать так - она  позволяла себя провожать, иногда. Все остальное ей просто было пока не нужно.

            Вот эта-то шустрая девочка, в то время уже  студентка 1-го курса  Краснодарского политеха, и прислала мне это запомнившееся письмо, оно для меня было как хиннин, горько, аж  глаза  на лоб лезут, но полезно.  Встретились мы с ней через  два  года,  в мае, вечером в центре Апшеронска.  К тому времени у нее  уже  был муж и ребенок.  Встреча была бурной, я схватил ее в охапку, долго кружил и целовал в щеки, друзья  наши  стояли  вокруг,  смеялись, орали и улюлюкали. Когда все немного притихли, Люда Киевская заметила, что не следует  все  таки  путать  свою  шерсть  с  государственной и мне стало немного досадно из-за того, что она  права.

 

           Р.С.  Институт Наташка все же закончила, с мужем развелась, вышла за другого. Родила в общей сложности  троих детей и живет  сейчас в Хобаровске.. И никогда больше, я ее не встречал, а жаль.

           И еще Р.С. от 19.10.2013 г.  С год назад был в Апшеронске, заглянул как обычно к Наде Семовских, посидели, попили чаю,  повспоминали юность, в том числе и Наташку Филимонову.  Надя знала о ней чуток больше, все же были когда-то и соседки и подружки. В частности, что  если ее искать, то не в Красноярске, а в Хабаровске.   Вернулся домой и…. занялся поисками. Есть интернет, есть социальные сети,  и не обязательно работать в ментовке, что бы кого-то там найти.  И нашел, только не Наташку, а ее сына,  которому было уже больше 40 лет.   А с Наташкой опоздал, теперь только если в следующей жизни встретимся, в этой уже не получится.   

         Что касается Люды Киевской, то  это  отдельная,  немного грустная, чуть-чуть трагичная но по своему любопытная,  совершенно не стандартная история. Была такая девчонка, любила Сашу Пугатова, отношения со мною.... друзьями мы пожалуй были, по  крайней мере иногда.

         Последний раз встретил ее в а/п Краснодар, на площади, тогда я там уже работал, и больше уже никогда, ни разу и нигде, как в воду канула Людочка Киевская,  вместе  с  такой     оригинально-загадочно-красивой фамилией. Но то, какой она была тогда в  Краснодаре, ее окружение и некоторые другие нюансы....  не  удивлюсь если встречу ее среди бомжей  и  прочих  "сливок"  общества, впрочем, удивлюсь больше всего если вообще  когда-нибудь  встречу,  и обрадуюсь пожалуй, кем бы она ни была.

           Еще пару слов, о доблестной службе в рядах СА.  Школу механников я закончил и в начале Мая 1967 года  нас, группу .... человек 15 нас там было, отправили в самый богом забытый аэродром, в центре Карелии, до полярного круга там оставалось километров 40. 

           Служить там было  с одной стороны вроде как по легче, меньше  всего этого, типа "упал отжался"  но больше  нагрузок чисто физических. Полеты днем и ночью, летом, осенью и зимой. 6-8 часов на  продуваемом всеми ветрами аэродроме. 

          Тревоги дневные, ночные,  и никогда не знаешь - учебная это или боевая. Летал вдоль границы SR-71,  время от времени со стороны Норвегии залетали шары с развед.  аппаратурой. Все это нужно было перехватить и уничтожить.  Летали пилоты, офицеры, но без нас.... как в той песне- "А без меня, а без меня тут ничего бы не летало....". Это была  работа,  в принципе нужная и вполне осмысленная.

 

      Р.С. И так.... весна 1967 года, в начале Мая  нас привезли на аэродром "Подужемье", который  на целых полтора года станет для меня  и домом родным и работой и той самой военной жизнью, что и называется  армия.  Что запомнилось - в первую очередь бесконечно длинные однообразные дни службы. Мерзкая погода, от которой  нужно сказать, сильно-то и не страдали.  Хотя кормили так себе, но одевали нас хорошо, не мерзли, ни в казарме ни на аэродроме.  Где-о уже  в 1968 году познакомился в поезде с Людой Леонтьевой.  Да так, что до сих пор дружим, семьями.  Кому интересна история, щелкните это слово "ПОДУЖЕМЬЕ" и... будут  сухие строчки исторической справки!   Вот сейчас вспоминаются какие-то фрагменты, словно фотографии всплывающие в памяти.  Зима, -35, солнечный день, белые сугробы  стоянки и самолеты в ряд. Откуда-то появился  мяч и все все побросали и как мальчишки стали бегать и пинать.

       Другой день -  холодный такой, продувающий сквозь куртку ветер. Мой друг, он же коллега, такой же механник по авиавооружению Ирочка  (он из Ивано-Франковска и его так и звали, там все дело в ударении, но я  звал его так, как мне хотелось)    в общем высмотрел он стоящий без присмотра  3-х литровый бачек со спиртом, укрылись чехлом  под передней стойкой и попробовали. До сих пор помнится, как дыхание перехватило.

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

       

 

 

 

  Или еще. Утро, я дневальный, все ушли на завтрак,  уборка уже сделана и из репродуктора раздается такая бодрая, напоминающая дом и ту, другую, такую счастливую беззаботную жизнь, песня.  До сих пор ее помню,  так громко  она звучала в пустой казарме.   

​

 

​

                               P.S. Кое-что о том далеком, счастливом и незаслуженно 

                                     мало освещенном в этом разделе, времени.

 

            Май 1969 года. Мне 22, почти полгода как я  гражданский человек, позади армия, Москва,  Карелия,  самолеты,  полеты,  отбои, подъемы, чистые воротнички и сапоги, а  главное...  я  теперь могу лечь на койку средь бела дня прямо в ботинках  и  никто на меня не будет рявкать и строить зверскую физиономию грозя трибуналом и расстрелом, имею право, я гражданский человек, а вместе с этим...

            По прежнему угол у сестрички Вали на Деповской .  В пяти километрах к западу от Апшеронска, от самой последней  остановки, хутор  Цуревский,  где  в совхозной двухкомнатной квартире барачного типа живут мои Папа, Мама и сестренка Томка.

            Живу, то там, то тут,  короче  мотаюсь  как  свободный атом. Работа... слесарь по эксплуатации газового  оборудования  в частных домах, всяких ГРП и прочее, прочее, прочее, слесарь короче, мастер на все руки, а точнее за что бы я ни взялся, все ломалось и рушилось.

            Но тем не менее 21 год,  старые друзья  вперемешку  с новыми.  Вовка Пугатов,  Леша  Коботов,  Женька   Семовских,  еще кто-то кого уже и не помню, пьянящее чувство свободы и молодости.

            Это была наша весна, мы ее заслужили честно.  Песни под гитару, рублевое вино  стаканами,  и  опять песни на лавочке у кого ни будь до ночи, до часу или до двух. Потом объявился студент Михайленко, Надя из Орска, Галка из  райкома ВЛКСМ которая так хотела замуж за Женьку, что открыто, под наши безобидные шуточки, говорила об этом вслух. Ночи почему-то были очень короткие, времени на то чтобы все переговорить, все уладить, выяснить кто, кому, что и как и снова все в перемешку, все эти важно-бесполезные дела захлестнули меня с  головой.

           А время   шло, вот и май. Вот тогда, дождливым майским вечером в автобусе я ее и встретил.  Нас  было  трое,  Вовка,  Женька  и  я.  Веселые, чуть-чуть пьяные, безобидно шумные и беззаботно счастливые  ехали мы в город, чтобы пойти куда глаза глядят, встретить тех кого еще не знаем и сделать что-то такое от чего бы все  попадали.  И  тут эта блондинка, 20-24 лет, среднего роста, немного полная с симпатичным личиком и ямочками на щечках. Красный, блестящий от  дождя плащ, улыбающееся лицо. Пройти мимо мы не могли, а  выбрала  она почему-то меня. Вовка с Женькой  исчезли  и  начался  тот  удивительный вечер. То, что меня тянуло к девчонкам было понятно и  естественно, но она... она вела себя так, будто я  первый,  долгожданный и единственный   за   последнюю тысячу лет, встреченный ею на этой планете молодой мужчина. Она смеялась и улыбалась, обнималась и целовалась, в ее глазах искрились звездочки и что бы  я ни делал все она воспринимала с восторгом и пониманием.

 

"Все пройдет и  печаль  и  радость

Все пройдет, так устроен свет..."

 

            Много-много лет спустя будет петь М.Боярский,  в  том числе это и о том нашем вечере, и как хорош он ни был, но…  к  сожалению прошел. В ту весну жизнь как-то относилась ко мне снисходительно-благосклонно, то тут, то там делая всякие большие  и  маленькие подарки, как бы в награду за весь тот мрак в  виде  срочной службы, который только что  кончился.  Вот  и  блондинка  та, сильно смахивающая на Наталью Гундареву в молодости, была хоть  и не большим, но очень и очень приятным подарком.

            Продавщица из местного универмага, которая в тот  вечер случайно оказалась свободна и ехала домой из каких-то гостей.

Немного спиртного, чудесное настроение и мальчишка с восторженными глазами, ну что ж, ей это то же было приятно  и  интересно  до поры до времени, а потом.... господи, ну не усыновлять же ей  меня в конце-то концов. Потому, что хотя по годам мы с  ней  и были довольно близки, но по жизненному опыту, зрелости и  адаптации  в этой жизни  в том текущем времени, - она мне была чуть ли не  как Мама. Но я этого не знал, знать не хотел и когда  понял,  что  все кончилось, очень и очень сильно расстроился.

            К счастью не на долго, через неделю или две  я  опять был в форме, поджарый, веселый, беззаботный и  остроумный.  Блондинка мелькнула как комета, немного опалив  меня  своим  жаром  и скрылась за горизонтом так и не вписавшись в нашу команду и  лишь

иногда, в течении примерно десяти лет она нет-нет  да  и  появлялась маленькой звездочкой на горизонте, пока окончательно не  исчезла.

 

28 октября 1970 г.

 

             Год назад я  стал  курсантом  ЕАТУ,  окончил  первый курс, но заметных изменений в самом себе не нахожу, может  только постарел чуточку. По прежнему никого не люблю да и меня навряд ли.

             Володька Пугатов сидит в тюрьме, глупо но ничего  не изменишь. Лена Приходько  дома,  хожу  к  ней  в  гости,  стряпаю пельмени, ем их и украдкой разглядываю Ленку. Почти последняя  из могикан, все остальные уже давно замужем. Черт те  что,  сплошной

туман, я ее боюсь немножко, но все таки прихожу.

             Послезавтра "Дневной лошадью", как  сказал  бы  Леша Коботов, я улетаю из города Апшеронска, еще месяцев на  пять,  то что меня ждет уже известно, жизнь как в чертовом колесе, подъемы, спады, тоска по дому, впрочем уже нет, не тоска, а скорее  легкая грусть иногда, когда на это остается  время.